Категории раздела

На разные темы [15]
Наши деревни [5]
История поселка [14]

Вход на сайт

Статистика


Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Друзья сайта





Пятница, 29.03.2024, 16:40
Приветствую Вас Гость | RSS
Сухобезводнинский ДК
Главная | Регистрация | Вход
Статьи


Главная » Статьи » На разные темы

А. Квасов - К 50-летию поселка Сухобезводное
                     
К 50-летию поселка Сухобезводное.
С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
У всех нас одна общая Родина. Но у каждого из нас с понятием Родины связано и что-то очень личное. Это может быть родная деревушка, где человек появился на свет, сосновый бор, безымянная речушка…
 
    Для многих тысяч такой малой родиной стал поселок Сухобезводное. В этом году жители поселка будут отмечать свой первый большой юбилей – 50-летие со дня выхода Указа Президиума Верховного Совета РСФСР «О придании населенному пункту на станции Сухобезводное статуса рабочего поселка». Это произошло 17 апреля 1944 года.
     В эти юбилейные дни надо оглянуться назад и вспомнить, как зародился, как развивался наш поселок, вспомнить людей, которые оставили свой след в жизни поселка. Итак, Сухобезводное. Старожилы рассказывают… С прокладкой железной дороги Н.Новгород – Вятка (Горький - Киров) возникла потребность заправлять водой паровозы именно в наших местах.
    Так появилась железнодорожная платформа и первые жители – железнодорожники. О названии. Поблизости была и есть деревня с довольно странным названием Сухобезводное. Не мудрствуя нарекли ее именем и платформу.
    Потом был создан Ветлужско-Унженский лесхоз. Его работники стали заселять восточную часть поселка, которая со временем получила название поселок имени Серго Орджоникидзе. Сейчас лишь одна небольшая улица напоминает о его прежнем названии.
   В 1934 году был организован лесозаготовительный участок от Мосгортопа, призванный обеспечивать дровами Москву. С пуском Балахнинского бумкомбината резко возросла потребность в древесине. Был создан лесопункт от Вятлага (Вятский исправительно-трудовой лагерь) с использованием труда заключенных.
   Но этого было явно мало. Такой организацией, таким мощным предприятием, которое бы обеспечивало Балахну сырьем, мог быть только исправительно-трудовой лагерь ГУЛАГа НКВД, позже МВД.
   Так, решение важной государственной задачи стало пересекаться с судьбой маленького лесного полустанка. Сухобезводному предстояло стать одним из крупнейших «островов» необъятного «Архипелага ГУЛАГа».
   Дважды в своей книге упоминает о нашем поселке А.И.Солженицын. Вспоминают наш поселок и многие из тех, кому пришлось пройти тернистыми дорогами Унжлага. Дважды о поселке и Унжлаге как крупнейшем лагере шла речь в ООН (читал об этом в «Новом времени»).
   Все эти воспоминания носят резко негативный характер. Горько сознавать, что твой родной или ставший родным поселок тысячи людей в разных концах страны и за рубежом вспоминают с проклятиями на устах. Но как из песни слова не выкинешь, так нельзя вычеркнуть Унжлаг из истории поселка.
   Один из старожилов поселка, ныне покойный Г.П.Линьков в пору его возникновения работал заведующим земельным отделом Семеновского райисполкома. Он, работники его отдела совместно с работниками лесхоза отводили лесные квартала под будущий поселок. Г.П.Линьков рассказывал (и написал – у меня есть его записки) следующее.
   Было два варианта строительства поселка и Унжлага. Первый – на реке Керженец, у деревни Озеро и оттуда вести железнодорожную ветку в лес. И второй – строить поселок хотя и в низменной, болотистой местности, но зато в непосредственной близости от сырьевой базы.
   Победил второй. Он экономичнее – значительно сокращал железнодорожную ветку, удешевлял строительство, ускорял сроки получения древесины. Так в 1938 году было заложено основание УНЖЛАГа (Унженский исправительно-трудовой лагерь), а вместе с ним и поселка.
    Началось строительство административных, социально-культурных зданий, жилья. Одно далеко не лирическое отступление. Дело в том, что руководством ГУЛАГа была дана установка: лагерь – лесозаготовительный, лес вырубим, поедем дальше, а поэтому строить все временно, с расчетом на 15-20 лет. И строили все временно, из дерева, на деревянных столбах.
    Лагерь просуществовал более этого срока. Перед его закрытием уже ничего не строилось, мало что ремонтировалось. Это привело к тому, что почти одновременно все сооружения поселка и жилье пришло в полную непригодность. Нужно было, по сути дела, возводить поселок заново.
    Начало этой тяжелейшей ноши выпало на долю Е.Н.Швецовой. А основная тяжесть, усугубленная «переходным периодом» со всеми его «прелестями», легла на плечи В.Н.Лабудиной. Ясно, что их ношу делил район, некоторые работники области.
   Среди таких, кто способствовал обновлению поселка, тому строительству, которое велось, надо в первую очередь отметить Ю.А.Усачеву, Н.Н.Алексеева, Е.Г.Шляпникова, прежних и нынешних руководителей района А.Ф.Глазова, А.Е.Горохова, В.А.Абакумову.
   Но мы отвлеклись от темы. 1941 год, июнь, 22 число. Война! Она резко увеличила как численность осужденных в Унжлаге, так и число работников, а, следовательно, и жителей поселка. Дело в том, что немцы начали бомбить лагерь ББК (Беломорско-Балтийский канал). Заключенных и сотрудников ББК вывезли подальше от линии фронта, многие, если не все, попали к нам. Возникла острая потребность в расширении границ поселка, в дальнейшем строительстве.
   Сохранился акт от 13 августа 1941 года о выделении дополнительных лесных кварталов под поселок и для управления Унжлага, но еще на станции Сухобезводное, а не в поселке. Так планы немецкого командования отразились на демографическом росте поселка: появились два больших здания управления, здания различных его отделов, были выстроены вагонное и паровозное депо, гараж дрезин, почта, типография, Дом культуры, школы, больница, различные базы, магазины, детские учреждения.
   Все дальше в лес уходит железнодорожная ветка, от нее в разные стороны железнодорожные усы. Ежедневно по ним шли составы с тысячами кубометров леса. В поселке появилось много эвакуированных, были немцы Поволжья и греки. Две последние категории были как бы промежуточными между вольными и заключенными. Они работали где хотели, могли жениться, но выехать из поселка не имели права. Поселок рос. И уже 30 октября 1943 года состоялось решение (№ 1835) облисполкома об отнесении «населенных пунктов НКВД, станции Сухобезводное, поселка Серго и Комендантского лагпункта…» к категории рабочих поселков. И 17 апреля появился такой Указ. На карте Родины появился новый населенный пункт – рабочий поселок Сухобезводное.
    Говоря о поселке, особенно тех лет – нельзя не сказать об Унжлаге. Итак, Унжлаг. Есть выражение – государство в государстве. Сейчас оно часто упоминается в отношении железной дороги, а тогда – в отношении НКВД, и, в частности, – лагерей. Основания для этого были, и весьма существенные. Унжлаг жил по особым законам. Допустим, вся Горьковская область работала по горьковскому времени, а Унжлаг – по московскому. У нас были свой суд, прокуратура, свой распорядок рабочего дня, расценки и оклады – выше, чем в соседних населенных пунктах. Все было «секретно» или даже «совершенно секретно». Во всем был порядок и железная дисциплина.
    Сейчас публицисты, говоря о репрессиях в стране в те годы, расходятся в количестве осужденных на миллионы человек. Типография Унжлага часто печатала бланки учета заключенных для всех лагерей ГУЛАГа и рассылала их. Ясно, что эти цифры были секретны. Но оставь я один-два заказа на эти бланки, мог бы очень точно назвать количество заключенных и в целом по стране, и по отдельности, в каждом лагере. Сейчас же скажу, что нынешние цифры очень и очень завышены. Кто-то видно заинтересован в этом. В отношении дисциплины, порядка, организованности, которые были в Унжлаге – можно только мечтать. Скажем, если на воскресник могло выйти 500 человек, то выходило 480, а 20 были в командировках, в отпуске с отъездом или в больнице.
    В Унжлаге были святые дни : понедельник – день политучебы и четверг – лекционный день. В эти дни запрещались командировки, репетиции худ.самодеятельности, тренировки спортсменов.
    О сотрудниках лагерей сейчас пишут как о людях жестоких, малограмотных, неумных. Как и всюду, были в Унжлаге и такие, но не они задавали тон. У нас были культурные, интеллигентные, порядочные как правило руководители и работники. Хочется назвать Г.П.Иванова, А.И.Алмазова, А.А.Языкова, В.И.Монахова, З.Г.Черемисову, Е.М.Шелехову и многих-многих других, которые украсили бы любой коллектив. В Унжлаге работали Герой Советского Союза танкист Марунов, участник штурма Зимнего дворца М.А.Виноградов, полковник Г.Титов, отец космонавта В.Г.Титова и много других интересных и интереснейших людей.
    Но Унжлаг состоял как бы из двух частей, которые находились по разные стороны колючей проволоки. Сейчас о всех, кто отбывал срок в те годы, пишут как о невинных жертвах тоталитаризма, культа личности. Увы, были такие. Каждый сотрудник Унжлага назовет честных и порядочнейших людей, которые страдали зря, ничем не провинившись перед Родиной. Были и такие, кто навеки остался в земле сухобезводнинской. Это правда, горькая правда тех лет. Вот скажем кремлевский врач Барский. Отбыл 10 лет за отравление М.Горького. Освободившись, остался в поселке, у нас похоронен. Но каждый из сотрудников назовет убийц, предателей, матерых преступников, половых извращенцев и насильников. В типографии работал переплетчиком заключенный Степан Антонович Горкавцев – эрудит (любой кроссворд разгадывал тут же), прекрасный знаток классиков марксизма. Но это был японский шпион! Я все удивлялся – шпион, враг, и так знает работы Ленина! Однажды он ответил: «Так готовили же нас, а японская разведка – вторая в мире.» А первая? – спросил я. «Первая – ваша, советская!» И это говорил русский человек!
    С самодеятельностью одно время занимался молодой, подающий большие надежды композитор, заключенный Рязаничев. На репетиции его приводили два охранника, с автоматом и овчаркой. У него было 15 лет за растление мальчиков в московской школе одаренных детей.
    Вот Владимир Пузанов. В оркестре агитбригады (а они были во всех лагерях – об этом очень хорошо пишет киноартист, а в прошлом узник ГУЛАГа Георгий Жженов) он играл партию первой скрипки. Часто он выступал и с сольными номерами. Не надо было быть меломаном, чтобы восторгаться его исполнением.
    Музыкант он был выдающийся – всегда успех, всегда аплодисменты, крики «Браво, Бис!». Однажды после партконференции был концерт агитбригады. На концерте был и министр или заместитель министра МВД, принимавший участие в партконференции. Очевидно, высокий гость был не лишен чувства прекрасного - аплодировал вместе со всеми В.Пузанову. Он сказал: «Преступно держать такого музыканта в заключении. Завтра утром принесите мне его личное дело».
    Принесли. И разразился скандал. «Я не знал, но вы-то знали, что он – редчайшая сволочь, что он добровольно сдался фашистам, был у них следователем, имел офицерское звание! Он же пытал наших военнопленных, партизан! Он по уши в крови! И я аплодировал этому негодяю!» И министр запретил выступление агитбригады для сотрудников. Правда, через несколько месяцев они возобновились. Мне же остается добавить к оценке министра следующее (из дела Пузанова).
    После допросов и пыток наших людей этот негодяй в офицерском клубе играл офицерам вермахта мелодии любимого фюрером композитора Р.Вагнера. И второе. С тех пор всегда, когда читаю или слышу, что человек, познавший прекрасное, не способен на плохое, аморальное, я знаю, что это не так. Что нет правил без исключения и что талант человека не является гарантией его высоких нравственных качеств. Недостойное, позорное (это очень мягко сказано) поведение многих нынешних деятелей литературы и искусства (Б.Окуджава, М.Ульянов…) лишь подтверждают этот мой чуть ли не 50-летней давности вывод. Перечень мерзавцев могу продолжить, но надо ли?
    Другой раз думается, не они ли вчера рушили памятники В.И.Ленину, не они ли сейчас возглавляют комитеты «жертв коммунистического режима»? Сегодняшний день поселка – труден, как везде и у всех, но только в гораздо больших масштабах. 
    Валятся больничные здания; бараки и дома, построенные на болоте, как временные свое давно отжили. Водопроводная и канализационная системы пришли в аварийное состояние, требуют капитального ремонта.
    У поселка нет очистных сооружений. У коммунальной службы нет необходимой техники – каждую зиму, а в эту тем более, по улицам поселка, особенно на окраинах , ни пройти, ни проехать.
    Подчеркнем еще два момента, которые отрицательно сказывались и сказываются на жизни поселка, его граждан. Первый - объективный. Поселок, с его масштабами и объемами (одних дорог по улицам поселка только 42 км) явно перерос масштабы и потребности деревни. Но мы не доросли до города – остались между тем и другим в подвешенном состоянии. Второй момент – чисто субъективный.
    Пока ни один из больших руководителей (лагеря, колоний) не думал осесть в поселке до конца дней. Все они были жителями поселка временными и, наверное, в силу этого не могли и не стали «отцами нашего города».
    И, тем не менее – с Днем рождения, поселок! С днем 50-летия! И хочется надеяться, что через 50 лет нынешние мальчишки и девчонки будут отмечать 100-летие родного поселка с хорошим настроением, в благоустроенных квартирах, будут ходить по чистым, асфальтированным, зеленым улицам. P.S.
    Автор работал 15 лет в Унжлаге, этим объясняется отчасти то место, которое мною уделено этому учреждению. Надо бы рассказать о лесхозе, станции, колхозе. Но пусть это сделают «летописцы» этих предприятий.
   1994г.                             А. Квасов.
Категория: На разные темы | Добавил: suhdom (07.04.2012)
Просмотров: 4864 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 3.5/2
Всего комментариев: 1
Avatar 06.05.2012 в 16:26 Алексей написал: По рассказам отца,-мой дед Бурнов Иван Лаврентьевич имео отношение к лагерю! Если что известно буду рад узнать..что-бы там не было! Предки есть предки! Спам
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]

Copyright Кармолин © 2024